«В сегодняшней стране мы никто, но все дыры затыкают нами»

Как и многие его коллеги, наш собеседник, офицер МВД, успел поучаствовать в украинском противостоянии на обеих сторонах — сначала сдерживая Евромайдан по приказу администрации Януковича, затем воюя на Донбассе по приказу новой «майдановской» администрации. О том, как отличается взгляд на гражданскую войну с баррикад и блокпостов от звонких реляций штабных пресс-секретарей, он поделился на условиях анонимности.

Киев

— Наше подразделение прямого отношения к общественной безопасности и уличным мероприятиям не имело, поэтому на Майдан мы ехать не должны были. Но когда события были уже в разгаре, к нам зашел начальник и спросил: есть добровольцы на Майдан? Конечно, добровольцы были, потому что мы к тому времени уже насмотрелись, как в Киеве «мирные активисты» бьют, калечат и жгут наших ребят, и у многих чесались руки.

Нас по прибытии прикомандировали к «Беркуту» и переодели в их форму. Спали в лучшем случае 4 часа в сутки в автобусах, а 20 часов стояли.

Бойцы внутренних войск вообще ничего не могли сделать, когда их избивали, они стояли только в шлемах и с алюминиевыми щитами, у них не то что оружия, даже резиновых палок не было, не поступало им и приказа как-то реагировать. Мы уже могли хотя бы защищаться, отстреливаться из травматики и прикрывать этих пацанов из ВВ.

Тех людей, которых мы задерживали, набивали в автозаки — отвозили метров на 200 и отпускали, был такой приказ откуда-то сверху. Они просто обходили с другой стороны и снова возвращались на Майдан участвовать в столкновениях. Были и еще более сюрреалистичные случаи, когда задержанные выпрашивали у нас милицейский погон. На вопрос, зачем, прямо отвечали: а нам за каждый сорванный погон обещали по 300 гривень.

Когда нас уже начали гнать, а у нас по-прежнему никакого приказа не было, на наших глазах произошел такой случай. Мы уже отходили, и парень с фотоаппаратом, журналист, был там и снимал ход столкновений. На него напали сразу шестеро отморозков из толпы, повалили, разбили камеру, начали избивать. Как потом оказалось, перебили позвоночник, он остался инвалидом. Женя из харьковского «Беркута» это увидел и просто упал на него, закрывая своим телом. Начали бить уже его, ребята это увидели, подбежали, завязалась драка. У меня была винтовка-травматика, они у нас были одна на десятерых — кстати, кто стрелял в майдановцев боевыми, я не видел и не знаю. Я начал отстреливать нападавших, им пришлось отойти, мы вытащили Женю, которому уже разбили голову, и этого парня-фотографа, передали его медикам, потому что уже отступали.

Женя из Харькова вскоре погиб. Ему первой пулей из мелкашки пробили шлем, а второй попали прямо в глаз. У него остались жена и маленький ребенок, которые даже не получили полагающуюся компенсацию за потерю кормильца. Власти говорят, нет денег. Зато «герои Майдана» и их семьи получили и деньги, и квартиры в Киеве...

Этот журналист, правда, потом с нами связывался, когда обо всем узнал, просил телефон его жены, но она после гибели мужа не хочет разговаривать даже ни с кем из наших, не говоря уже о чужих людях.

До трех сотрудников, которые погибли в столкновениях здесь, в Днепропетровске, тоже никому нет дела.

— Вы были готовы разогнать Майдан с применением силы?

— Да. И если бы мы получили такой приказ, сейчас не было бы и войны в Донбассе, и Крым остался бы украинским.

Славянск

— В наши задачи под Славянском входила охрана общественного порядка, мы стояли на блокпостах трое суток через трое, а в те три дня, что отдыхали — патрулировали окрестные села. В случае столкновения с вооруженным противником должны были открывать огонь. Таких прямых столкновений не было, но стрелять приходилось, как правило, по ночам — и по нам стреляли, и мы отвечали. Иногда даже не знали, по кому стреляем, — просто знали, что, если пошла сигнальная ракета, мы должны открывать огонь. Однажды обстреляли машину, утром нашли ее, там была кровь, но уже никого не было.

Хотя бойцов противника мы видели, днем они стояли на своих позициях метрах в 750 от нас, огонь ни одна сторона открывать не стала, в бинокль могли хорошо друг друга рассмотреть. Кстати, никаких кавказцев, чеченцев, осетин и прочих мы среди них не видели, не знаю, откуда взялась эта информация.

Вообще непроверенной информации ходит очень много. Когда нас только привезли, нам человек в звании капитана сказал: а вот здесь захоронение мирных жителей, расстрелянных сепаратистами. Это место километрах в 25 по дороге от Краматорска на Славянск. Мы решили проверить, стали копать — там чистая земля. Там тоже идет информационная война, нужно все, что рассказывают, делить на 48.

— Потери со стороны сил АТО в ходе таких столкновений были?

— Из числа наших сотрудников нет, а вот стоявшим рядом с нами армейцам не повезло — за те 20 дней, что я провел непосредственно на блокпосту, они потеряли 14 человек. Причем те, которые выжили и вернулись, не могут получить статус участников боевых действий.

— На Майдане вы стояли с травматикой, а на Донбассе?

— Там уже дали автоматы АКСУ, но это укороченный автомат, он для действий в городе, дальность до 350 метров, в поле почти бесполезен. Бронежилеты были те, которые выдают в райотделе, легкие, они защищают от ножа, но не от пистолета. К счастью, рядом с нами стояли СБУшники, у них были нормальные вооружение и защита, с которыми уже можно воевать.

— Как вообще складывается взаимодействие разных ведомств и добровольческих подразделений, участвующих в АТО?

— Из тех, с кем мы стояли, нормальнее всего работать и общаться с армейцами. Нацгвардия чудит и открыто мародерствует или, как они сами говорят, «комісуємо на потреби народу». Мы заходим к ним в казарму — там висят плазменные телевизоры, пацаны ходят с планшетами, дорогими телефонами. На вопрос откуда это все, не стесняясь, отвечают: вернулись из Славянска.

«Правый сектор» я вообще вешал бы за яйца — они занимаются тем, что бухают и пытают пленных и получают за это по 15 тысяч от Коломойского, в то время как мы стоим на передовой за зарплату. Мы заходим к ним в палатку — а они там пытают пойманного старика. Получилась драка, так наших за это потом еще прокуратура тягала.

В кафе такая компания из ПС «расплатилась» автоматом Калашникова сотой серии и еще цинком патронов за закуску. Сотые Калашниковы — это русские автоматы, то есть они их где-то захватили у противника и, вместо того чтобы сдать, спрятали и спокойно ими торгуют.

Вообще неучтенного оружия вокруг зоны АТО гуляет очень много. Наши сотрудники на выезде с Донбасса регулярно изымают его у возвращающихся бойцов — гранаты, пистолеты и другое. На вопрос, есть ли запрещенное, они сами отвечают: конечно, есть, мы же с АТО! Бойцам мы оформляем добровольную выдачу, чтобы не вешать статью, более быковатому контингенту уже приходится возбуждать дела по ст. 263 УК.

— В каких условиях живут мирные жители, оказавшиеся в зоне боевых действий?

— Люди сильно напуганы. Многие даже платили деньги на блокпостах сепаратистов, чтобы выехать из города. В Изюме их принимают в центре социальной помощи, дают жилье, помогают найти работу. При мне 4 дня Славянск провел без света, но особой гуманитарной катастрофы это тогда не вызвало, там много частного сектора, люди ходили по воду из колодцев. Некоторые даже подкармливали нас.

— В этом была необходимость?

— Мы питались тем, что привезли с собой или покупали. От командования у нас было трехразовое питание — понедельник, среда, пятница. Особо сложная ситуация была с водой, приходилось даже сцеживать ее с радиаторов автомобилей и фильтровать или собирать дождевую.

— А как же гуманитарная помощь для сил АТО, которую собирают многочисленные фонды, общественные и религиозные организации?

— Этим кормят Нацгвардию, а не милицию. Эта помощь, как инопланетяне: все мы знаем, что она есть, но никто из нас ее не видел.

— Вы охраняли общественный порядок в освобожденных населенных пунктах. С чем вам приходилось сталкиваться?

— В плане криминала там было тихо. Был случай в селе Каменка, когда патруль Нацгвардии начал приставать к девушкам, тем пришлось вызывать милицию. Мы задержали этих «патрульных», налицо была попытка изнасилования, но девушки заявление писать отказались. Сказали: мы напишем, а они завтра приедут нас расстреляют.

— Как Вы оцениваете перспективы дальнейшего развития конфликта?

— Мы только знаем, что, что бы ни случилось, крайними останемся мы, а не те, кто отдавал приказы. Где сейчас Янукович, Захарченко и другие, почему новая власть «не смогла» их задержать? Зато теперь СБУ и прокуратура тягают рядовых сержантов и офицеров, проверяя «на причастность». Некоторые там, на АТО, корчат из себя героев, верят, что воют за Украину. Нам уже говорили на Майдане, что мы стоим за Украину. И что теперь, когда ребенок погибшего Жени из Харькова вырастет и спросит: «За что умер мой папа?» — что ему скажут? «Понимаешь, твоего папу убили герои Украины»?

Беседовал Григорий Глоба